Митрополит Филарет (Вознесенский)
Сегодня Святительский праздник. Церковь прославляет ныне тех великих тружеников на ниве церковной, которых, выделяя из всего необозримого сонма святителей, именует вселенскими учителями и Святителями. Она подчеркивает этим то, что, хотя каждый из них был в свое время епархиальным архиереем своей епархии, но духовное их воздействие простиралось далеко за пределы, за границы их епархий и, действительно, вся паства всей Православной Вселенской Церкви поучается от них христианской мудрости, христианскому знанию и христианскому благочестию.
Церковь уже прославила их по одиночке. В самом начале января месяца прославляли мы Святителя Василия Великого, сравнительно недавно Святителя Григория Богослова, а совсем недавно было перенесение мощей Святителя Иоанна Златоуста.
Ныне установлен особый праздник Трех Святителей, ибо, как: говорит церковное предание, после того как они окончили свой земной путь, много было среди верующих споров: каждый из них был настолько громадной духовной личностью, что производил неотразимое впечатление на всех, кто встречался с ним и поэтому у каждого из всех этих трех великих иерархов были особо преданные почитатели. Даже были группы, которые именовались: василиане, григориане и иоанниты. Между ними были споры о том, кто из великих святителей выше у Бога. Церковная история говорит, что все три Святителя явились Святителю Иоанну Ивхаитскому и говорят: "Нам очень скорбно, что из-за нас столько спору между верующими. Мы все в одинаковой славе у Бога. Скажи, пусть учредят в честь нашу праздник, не потому что мы в этом нуждаемся, а для того, чтобы примирить все эти споры и объединить верующих в духе веры, любви и согласия". Таким образом был установлен этот праздник Трем Святителям.
Василий Великий — светило церковное, иерарх, который всегда и везде, как только поминается святительский сонм, именуется первым, на первом месте, как бы предстоятель всего святительского сонма. Знаем мы его мужество, его стойкость, как он один отражал натиски врагов — еретиков ариан. Враги его сами говорили, что "Церковь одного Василия слушает больше, чем всех нас". И говорили царю арианину: "Если мы его не уберем, то тщетны наши труды — это не человек, а скала. Победить его невозможно, а только нужно убрать". Но царь не решился это сделать.
Василий Великий украсил Церковь своими трудами, своей благочестивой святой жизнью. Богатое наследство оставил он после себя. Во-первых, конечно, его вдохновенная литургия, которая десять раз в году совершается; его творения вдохновенные. Ему была свойственна особая глубина ума и мысли: если Василий Великий какой-либо вопрос разработал и осветил, то уже нечего больше сказать по этому вопросу, после его разъяснения и учения. Сколько молитв принадлежит Василию Великому! Вспомните коленопреклоненные молитвы Святой Троице, читающиеся в день Святой Троицы! Вспомните молитвы каждого часа: "Иже на всякое время и на всякий час на небеси и на земли поклоняемый и славимый Христе Боже!" Изумительная по глубине и силе молитва, к которой настолько привыкает наш слух от ее частого повторения, что она скользит только по поверхности нашего сознания. Как она богата, как она изумительно глубока и красива! И другие молитвословия. В конце часов молитвы также принадлежат Святителю Василию Великому. Воистину богатое наследство он оставил Церкви, украсивши ее своими трудами.
Его великий друг — Святитель Григорий Богослов, человек таких же гениальных, колоссальных дарований, такой же духовной настроенности. Он с Василием душа в душу жил всю жизнь, за исключением одного краткого периода, когда Василий Великий принудил его принять архиерейский сан. Смиренная душа Григория скорбела от этого и выражала прямое огорчение на своего друга.
Святитель Григорий литургии нам не оставил, но он также украсил Церковь своими творениями. Кто не знает Рождественского канона, кто не знает Пасхального канона?! Один начинается словами: "Христос раждается — славите", другой — "Пасха Господня, Пасха! Воскресения день, просветимся людие". Святые песнописцы, авторы канонов, взяли эти слова из творений, из вдохновенных проповедей Григория Богослова.
Когда вы читаете его творения, то нельзя не залюбоваться его мыслию. Глубокая, именно святая, вдохновенная мысль, она в то же самое время напоминает нам как бы остро отточенную шпагу в руках искусного мастера, ею владеющего. Это мы видим в тех его творениях, в которых он обличает ереси — неотразимая, всепобеждающая сила логики, богатство содержания, богатство мыслей и совершенно уничтожающая критика всех заблуждений. В то же время, когда он не ереси обличает, а когда богословствует его ум, очищенный, просветленный и глубокий, он поднимается на ту исключительную высоту, по которой Церковь его прославляет, говоря: "Радуйся, отче богословия, уме крайнейший!" т.е. ум, поднявшийся на самую высокую степень, куда только может вообще подняться человеческий ум.
Он и его друг Василий были люди совершенно разных темпераментов: Василий Великий был, по природе, вождь, возглавитель, а Григорий Богослов был, как говорится о нем, "горлица пустыннолюбная", стремился в уединение, чтоб сам, как он говорил, быть наедине с Богом, стать с ангелами и быть свободным от всего мирского. Но Господь не оставляет своих светильников под спудом, и вопреки этим стремлениям его великой, боголюбивой души, Господь ставит его на свещнице святительского служения. Хотя для него это было тяжким бременем, однако же, когда нужно, он архипастырский жезл держал такой же твердой рукой, как и его великий друг Василий.
Скончались они совершенно разною кончиной: Василий Великий — среди плачущего народа; Григорий Богослов — в полном уединении, наедине с Богом и со святым ангелом хранителем.
Как они были стойки, когда нужно было защищать правду церковную! Когда-то мы вспоминали в этом святом храме, как Василий Великий ответил на угрозы царского чиновника. Тот был послан к нему, чтобы уговорить его склониться к арианской ереси. Видя, что он имеет дело действительно со скалой, а не с человеком, он стал ему грозить отнятием имущества, ссылкой, пыткою, и смертью. Помните, как Великий Святитель ответил. Он с улыбкой сказал: "Чем нибудь другим угрожай, а этим ты нас не испугаешь! Отнятием имущества — у меня его нет, не отнимешь; ссылкой грозишь — Господня земля и исполнение ее; я — Господень служитель, вся земля Божия, я везде у себя дома; пытки мое слабое тело вообще не выдержит, разве только первый удар будет тебе принадлежать, а смерть для меня будет благодеянием, ибо она перенесет меня к Богу, для Которого я живу, для Которого я тружусь, к Которому я тороплюсь и для Которого я уже сейчас наполовину умер". Поразился его противник этой стойкости духа Великого Святителя. Григорию Богослову грозили, что его выгонят из Константинополя. Святитель ответил: "Если бы они могли меня изгнать из Небесного Иерусалима, вот этого я испугался бы, а что эти угрозы на меня направляются, я считаю, что они на меня дуют ветром и брызжут водою — вот, как я смотрю на их нападения".
Третий Великий Святитель — Иоанн Златоуст. Недаром Церковь сохранила название "Златоуста", которое когда-то, в восторге, ему присвоила одна верующая, простая женщина. Не было, нет и, быть может, не будет проповедника и оратора равного Иоанну Златоусту. Знаем мы, что когда он еще был пресвитером, епископ, любивший его, святой Флавиан, просил его, окончивши службу в своей церкви, пройти в другую церковь и там сказать слово. Знаем мы, как те, кто молились с ним в первой церкви, толпой бежали за ним в другой храм, чтобы там снова услышать его вдохновенную проповедь. Знаем мы, как в церкви раздавались аплодисменты, ибо темпераментные греки не выдерживали и аплодировали изумительной красоте и силе его слова. А умер он так же, как великий стоятель за истину.
Какое богатство он нам оставил! Быть может, больше всех деятелей и работников церковных! Масса его проповедей, вдохновенных, прекрасных творений, литургия и также множество разных молитв. А когда наступил час его кончины, знаем мы, как он тут оказался велик духом своим. Влекли его в ссылку, беспощадно, жестоко мучили его. Увидели, что он изнемогает уже и не пойдет дальше. Остановились с ним и поместили его в доме разврата. Уж, кажется, всякий мог бы возроптать, а Златоуст спокоен духом. Правда, он изнемог, но ему является священномученик Василиск, который до него пострадал в этом месте и с братской любовью ободряет его, говоря: "Брат Иоанн, мужайся, завтра будем уже вместе". И вот когда он умирал в этой обстановке, среди этой грязи, то его последние слова были не ропот, а то, что он всегда говорил и в радостных и в скорбных обстоятельствах: "Слава Богу за все!" Когда он это сказал и навсегда замолкли золотые уста, тогда он этим показал высоту своего духа.
Церковь славит этих трех Великих Святителей! В наше скорбное время, в наше трудное время, в наше время всяческих соблазнов!. Но не думайте, что это — новость. Может быть теперь, действительно, зло разлилось так нагло, открыто, как никогда. И раньше были трудные времена. Недавно мы вспоминали, в день памяти Святителя Григория Богослова, как он писал своему другу так, как будто про наше время: "Доброе гибнет, злое снаружи, церкви без пастырей. Нужно плыть по бушующим волнам, а нигде не светят путеводные огни — Христос спит". Так красноречиво и ярко описывал он трудность времени, в которое он совершал, как и другие Святители, свое служение. К их молитвам и предстательству мы с вами ныне обращаемся, чтобы Господь, по их святым могучим и мощным молитвам, укрепил наше маловерие в эти трудные дни. Каким громом обличения разразились бы все эти три Великих Святителя, если бы они жили в наше время всеобщего малодушия, маловерия и отступления! Но они теперь торжествуют у Престола Господа Славы, а молитвы наши слышат — мы твердо верим и уверены в этом и по их святым молитвам Господь Милосердный и нашу немощь маловерия да укрепит так, чтобы мы, действительно были, а не назывались только христианами. Аминь.
